Опрокинутый мир - Страница 73

Слова противоречили жесту, но она решила, что Гельвард от волнения перепутал стороны света.

— Можно мне взглянуть на него?

— Разумеется! — Он в возбуждении одной рукой схватился за кисть Элизабет, а другой — за уздечку от лошади. — Поехали немедля!

— Погодите-ка. Как пишется название вашего города? — Он написал на бумаге «Земля». — Почему он носит такое название?

— Не знаю. Наверное, потому что мы с Планеты Земля.

— А разве мы с вами сейчас на другой планете?

— Но ведь это же очевидно!

— Вы уверены?

Это вырвалось у нее против воли — она поддразнивала Гельварда как маньяка, но был ли он маньяком? Лихорадочное возбуждение, пылающие глаза — это можно было истолковать как угодно. Инстинкт, на который она до последнего времени полагалась, требовал осторожности. Кто и за что мог бы поручиться теперь?

— Это не Земля!

Она подумала и сказала:

— Гельвард, встретимся завтра. Здесь же, у реки.

— Но мне казалось, что вы хотите увидеть Город.

— Хочу, но не сегодня. Надо проехать двадцать пять миль. Нужна свежая лошадь, необходимо разрешение…

Она словно оправдывалась в своей нерешительности. Он посмотрел на нее с сомнением.

— Вы боитесь, что я вас обманываю?

— Нет, не боюсь?

— Тогда в чем же дело? Сколько я себя помню и задолго до моего рождения, Город жил единственной надеждой — рано или поздно придет помощь с Земли. И вот вы здесь — и вы мне не верите, считаете меня сумасшедшим!..

— Вы и сейчас на Земле.

Он открыл было рот и закрыл его снова. Наконец спросил:

— Зачем вы так зло шутите?

— Я не шучу.

Он опять схватил ее за руку и заставил повернуться, ткнул пальцем вверх:

— Что вы там видите?

Она заслонилась ладонью от нестерпимо яркого света.

— Солнце.

— Солнце! Да, солнце! Но какое солнце?

— Обыкновенное. Пустите меня, вы делаете мне больно!

Он послушался — только ради того, чтобы собрать рисунки, разлетевшиеся по берегу. Потом вытащил из пачки один рисунок и поднял его перед глазами.

— Вот оно, солнце! — заорал он, указывая на диковинное четырехконечное пятно в верхнем углу листка, над нелепой долговязой фигурой, изображающей саму Элизабет. — И такое же там, на небе!..

Задыхаясь от бешеного сердцебиения, она кое-как отцепила поводья, взобралась в седло и с силой пришпорила лошадь. Та взвилась на дыбы и сразу пошла в галоп. Гельвард так и остался у реки с рисунком в высоко поднятой руке.

5

На селение опускался вечер, и Элизабет рассудила, что возвращаться сегодня в базовый лагерь уже поздновато. Да она и не ощущала в себе ни сил, ни желания возвращаться — в конце концов, переночевать можно было и здесь.

Главная улица была пуста. Это поразило ее: обычно в это время селяне выходили из домов, чтобы тут же в пыли лениво поболтать меж собой, потягивая крепкое, вязкое, как смола, вино — делать настоящие вина они разучились.

Потом Элизабет расслышала гвалт, доносящийся из церкви, и поспешила туда. Под сводами собрались почти все мужчины селения. Были здесь и женщины, иные из них плакали.

— Что тут происходит? — обратилась она к отцу Дос Сантосу.

— Незнакомцы вернулись. Они предлагают сделку.

До Сантос держался в стороне от толпы, явно неспособный хоть чем-то повлиять на селян. Элизабет попыталась вникнуть в суть спора, но каждый орал, не слушая соседа, и даже у Луиса, хоть он и вылез к разбитому алтарю, не хватало голоса перекрыть общий гам. Встретившись с Элизабет глазами, старейшина протолкался к ней.

— В чем дело?

— Они прибыли, малышка Хан. Мы согласны на их условия.

— Похоже, что до согласия еще далеко. Чего они хотят?

— Условия честные.

Он вознамерился было вернуться к алтарю, но Элизабет схватила его за руку.

— Чего они хотят? — повторила она.

— Они дадут нам лекарства и много еды. И еще удобрения, и еще они помогут починить церковь, хоть мы об этом и не просили.

Он уклонялся от ответа, то поднимая взгляд на Элизабет, то отводя глаза.

— А что взамен.

— Ерунда.

— Ну, давай не тяни, Луис. Чего они хотят?

— Десять наших женщин. Все равно что отдают добро задаром.

Она не сумела скрыть удивления.

— И что вы?..

— За ними будут хорошо смотреть. Сделают их здоровыми и сильными, а когда выйдет срок, они принесут нам еще еды.

— А как к этому относятся сами женщины?

Он оглянулся через плечо на толпу.

— Они глупые, не рады…

— Еще бы! — Элизабет посмотрела на шестерых присутствующих женщин, которые держались отдельной группой; мужчины, что стояли к ним ближе других, трусливо улыбались. — А для чего им понадобились женщины?

— Мы не спрашивали.

— Потому что это ясно и без вопросов, не так ли? — Она повернулась к Дос Сантосу. — И что теперь будет?

— Люди уже все решили, мы бессильны.

— Но разве это не дикость? Не могут же они всерьез выменивать своих жен и детей на несколько мешков зерна?

— Нам нужно то, что они предлагают, — вмешался Луис.

— Мы тоже обещали вам продовольствие и врача — он уже в пути…

— Да, конечно, вы обещали. Вы скоро здесь два месяца, а еды вы нам дали всего ничего, и врач все едет… Эти люди по крайней мере не обманщики, это видно сразу.

Покинув Элизабет и Дос Сантоса, Луис протиснулся на прежнее место. Выждав удобный момент, он утвердил сделку голосованием. Женщины в голосовании не участвовали.

Элизабет провела беспокойную ночь, зато к рассвету ей стало ясно, что предпринять.